Меня задержали вместе с Романом Гейнцем вечером 31-го января, когда мы заказывали такси около ТЮЗа. До приезда машины оставалась всего минута, когда мимо нас пробежала толпа «космонавтов». Один из них ткнул в нас пальцем со словами

«А чего мы туда бежим? Этих бери».

Так мы внезапно оказались сначала в автозаке, а затем в автобусе, который часами курсировал по городу, останавливаясь у отделов полиции… и уезжая дальше, так как во многих ОВД уже просто не было места для новых задержанных.

Когда мы все-таки приехали в отдел, первым делом у нас изъяли личные вещи, включая телефоны, без описи и без объяснения причин. Тем, кто отказывался отдавать вещи, угрожали «обезьянником».

Нас задержали в 16:30, в отдел привезли в 18:20, а протокол смогли выдать только в 5 утра следующего дня.

Всё это время ни у кого из нас не было понимания, за что мы задержаны и сколько нас еще будут держать. На все наши вопросы сотрудники ОВД отвечали «пишите ваши жалобы потом сколько хотите».

Передачки, принесённые на КПП отделения полиции, нам долго просто не отдавали. Всё, что у нас было — еда, которую однопартийцы смогли передать нам через окно. Помимо еды они снабдили нас телефоном, благодаря чему мы смогли хотя бы связаться с адвокатом.

Нас по очереди уводили на заполнение протоколов. В какой-то момент полицейский спросил, кто еще остался, и когда я назвала свою фамилию, он оживился и воскликнул «О, это же легендарная личность». В тот момент я поняла, что легко не отделаюсь.

Так и вышло — когда меня повели (последнюю из 30-ти человек) подписывать протокол, начальник полиции морально «давил» на меня примерно час, требовал сообщить реальный адрес, угрожая, что если я этого не сделаю, то меня среди ночи повезут куда-то для «установления личности». При этом протокол уже лежал на столе, неподписанный, хотя без выяснения личности протокол составить невозможно.

Он называл меня «цепешницей», на вопрос что это такое отвечал, что «всё обо мне знает от Центра Э». Угрожал мне арестом, приписывая призывы к участию в митинге, его координации и т.д.

В итоге меня оставили в ОВД до суда в камере с железной кроватью, зассанным полом и в компании сумасшедшей женщины, которая все то время, что я сидела в отделе, билась головой об стены камеры.

В суде, разумеется, никто даже слушать не стал мои доказательства (у меня был скриншот вызова такси, на котором ясно видно, что меня даже не было в месте задержания, указанном в протоколе), при этом своих доказательств совершения мной правонарушения суд также не предоставил.

Уже постфактум из постановления суда я узнала, что, оказывается, есть «некое видео со скоплением людей», приобщённое к материалам моего дела и на котором меня, конечно, нет, потому что меня физически не было в той точке. Мы с адвокатом будем подавать апелляцию и все-таки ещё раз предоставим суду все свои доказательства, однако надежды на то, что суд изменит решение, у нас нет.

После суда меня отвезли обратно в отдел, где я по непонятным причинам просидела еще часов 7, пока полицейские продолжали надо мной издеваться — мне не отдавали передачку, которая буквально стояла в центре комнаты, а на просьбы позвонить адвокату смеялись в лицо.

В итоге мы выехали из ОВД только в 22:00, и, когда нас все-таки привезли к спецприёмнику, мы ещё долго стояли в очереди на входе, и в камеру я зашла в итоге только в 10 часов утра.

А пока мы стояли в очереди, только мне одной из всего автобуса не отдавали личные вещи, а на просьбы их отдать говорили, что сдали в ломбард.

Так же не давали курить на протяжении двух дней, и потом, когда весь автобус все-таки вывели покурить, мне, единственной, запретили.

Могу сказать, что по сравнению с отделами полиции спецприемник был очень даже приятным местом — там были матрасы, еда, вода, окно и прекрасная соседка. После двух суток в ОВД даже этого было достаточно.