Дарья*, мы знаем вас как политического активиста, но чем ещё вы занимаетесь? Можете рассказать немного о себе и о том, что делаете в свободное от политики время?

Я стараюсь не замыкаться в политическом поле, чтобы сохранять трезвость взглядов и рассудок. Поэтому работаю на «обычной» работе последние несколько лет – хоть и с переменным успехом из-за статуса «иностранного агента». Кроме того, ещё с подросткового возраста нежно люблю астрономию и научно-популярную литературу, стараюсь и сейчас не отставать и хотя бы периодически занимать себя интересной статьёй или книжкой.

В Санкт-Петербурге вы создали общественное движение «Маяк». Как у него обстоят дела?

«Маяк» фактически перестал существовать в сентябре 2022 года. Если после начала СВО мы ещё старались участвовать в политической жизни Петербурга, то после начала мобилизации это стало практически невозможным.

Нашей последней активностью была общественная кампания #OpenTheBorders: мы призывали неравнодушных обращаться к европейским чиновникам с просьбой не отказывать в убежище россиянам, бегущим от мобилизации.

Считаю прекращение деятельности грустным, но правильным решением: состоять в политическом движении в нынешней России, где любое небольшое неформальное объединение с уставом и символикой можно привлечь за «экстремизм» — очень большой риск для всех участников.

Тем не менее, многие ребята перекочевали со мной в другие проекты — Штаб Надеждина и «Сограждане», например. Так что всё было не зря!

Недавно закончился ваш восьмидневный арест. Насколько нам известно, это не первый случай преследования и давления на вас, но первый — когда вы именно оказались за решёткой. Как себя чувствуете?

Чисто технически это всё-таки не первые мои сутки в местах ограничения свободы: в марте 2022 года я провела двое суток в ИВС на Захарьевской по сфабрикованному уголовному делу о «телефонном терроризме». Но майский арест был моим первым административным – что забавно, потому что обычно происходит наоборот, но я, видимо, решила пойти в обратном порядке. Рассказы о такой последовательности очень удивляли дежурных и сотрудников полиции, сопровождавших меня в суды.

Чувствую себя хорошо! Не самый приятный опыт, конечно, но и не самый худший – в петергофском спецприёмнике условия гораздо лучше, чем в ИВС на Захарьевской. Да и 8 суток пролетели довольно быстро, во многом благодаря поддержке моих замечательных друзей и количества книг, которые мне они передали в передачке.

Как вы справляетесь с давлением на вас? Что можете посоветовать?

Советую неизбежное принимать равнодушно. Аресты, падения, стагнация — это лишь часть пути, без которой, к сожалению, не обойтись. По-другому в жизни не бывает. Все испытания даны нам, чтобы помочь стать сильнее, увереннее в себе и своих принципах, и достигнуть с этим набором качеств своих целей. Даже когда кажется, что всё плохо, нужно оставаться сильными и помнить, что всё решаемо и это обязательно закончится.

В свете последних событий ваше принципиальное решение об отказе от эмиграции не изменилось?

Не изменилось.

Вы работали главой избирательного штаба Надеждина в Санкт-Петербурге. Расскажите про свой опыт участия в избирательной кампании федерального уровня.

Кампания Надеждина, конечно, принесла в мою жизнь много эмоций — как приятных, так и не очень. С одной стороны, это действительно абсолютно бесценный уникальный опыт: никто ранее такое количество подписей за выдвинутого оппозиционного кандидата не собирал. Вокруг находилось очень много замечательных людей, для кого-то это был первый опыт политической активности — как среди сборщиков, так и среди подписантов — было очень здорово и приятно наблюдать за их горящими глазами и победным настроем.

С другой стороны, уникальность кампании принесла и много трудностей. Решать их в моменте было тем ещё приключением! В Петербургском штабе нам, кажется, со всем удалось справиться довольно успешно — однако, из-за ошибок федерального штаба, в конце кампании все регионы столкнулись с невыплатой зарплат сборщикам подписей. Это было большой проблемой, которую решить начальники региональных штабов были не в полномочиях.

Однако, я чувствовала на себе ответственность за ребят, которые работали вместе со мной всё это время, поэтому пришлось всё-таки брать ситуацию в свои руки. Очень рада, что в Петербурге благодаря независимому фандрайзингу долги раздали довольно быстро, но нервов все потратили на это много.

В итоге, конечно, плюсы значительно перевесили минусы, и сейчас я вспоминаю это время с большим теплом.

Расскажите, почему важно участвовать в гуманитарной помощи жителям Белгорода и Курска?

Есть несколько причин, почему важно помогать мирным россиянам, пострадавшим из-за обстрелов. Некоторые имеют вес с моральной точки зрения, другие — со стратегической. Если кратко, то, во-первых, мирные жители — самые уязвимые участники любого военного конфликта. Это люди, которые потеряли возможность спокойно жить из-за чужих решений. Многие были вынуждены уехать из родных мест, бросить нажитое имущество, дома, всё, что они вообще знали и имели ранее, исключительно ради собственной безопасности. Значительная часть из них, к сожалению, никогда не сможет вернуться обратно. Это большой удар для людей — финансовый и эмоциональный.

Помогать мирным жителям правильно по всем канонам человечности – от Библии до Женевской конвенции. Это — главная причина.
Во-вторых, нашему государству всегда на людей было плевать — кажется, для оппозиционно настроенных граждан это не секрет. И на россиян, которые страдают из-за СВО, властям абсолютно также плевать. Если не поможем мы — не поможет никто, а это в буквальном смысле вопрос жизни и смерти.

В-третьих, это одна из немногих возможностей для оппозиции показать, как должно быть на самом деле, как российские политики должны относиться к российским гражданам. Показать, что мы работаем в их интересах. Показать, что пропаганда, годами внушавшая, что антипутинские активисты хотят для России развала, на самом деле нагло врёт. Не воспользоваться этим шансом — значит, в общем-то, доказать, что на россиян всем по факту действительно всё равно. Даже тем, кто декларировал годами обратное.

Расскажите про ваш опыт подобной работы — с какими трудностями сталкиваетесь, какая реакция у местных жителей и властей? Были ли попытки препятствовать вашей помощи?

Самая большая трудность — это, конечно, собрать необходимое количество денег, чтобы закрыть все заявки. Сейчас мы испытываем большие финансовые проблемы (поддержать проект можно по ссылке — прим. ред.).

Подопечные, как правило, немногословны, но реагируют с большой благодарностью. Хотя бывает по-разному.

Власти нас игнорируют, единственная подлость с их стороны — внесение телеграм-канала «Сограждан» в список ресурсов, связанных со мной, в реестре иностранных агентов. Из-за этого телеграм-канал пришлось сменить.

Как вы думаете, почему гуманитарная деятельность, направленная на граждан России, сталкивается с таким потоком негатива со стороны либеральной оппозиции?

Честно — я не знаю. Я не понимаю. Вероятно, те, кто критикует помощь мирным жителям, окончательно потеряли связь со своей страной и двигаются дальше просто по инерции, без целей и идеалов. Либо их цели и идеалы теперь связаны с чем-то другим.

В последнее время в рядах российской оппозиции ходят разговоры о внутреннем кризисе. Как вы думаете, чего нам не хватает?

Вижу две основные проблемы.

Во-первых, это устаревший подход. Большинство самых известных представителей российской оппозиции ведут себя так, как будто на дворе 2017 год: выпускают антикоррупционные расследования, призывают расклеивать антипутинские листовки и рисовать граффити, выкладывают это в социальные сети, собирают митинги, только почему-то в Берлине. Что-то из этого больше не является эффективным инструментом, а что-то — просто вредит. Другая часть застряла в 2022 году и пытается каяться и помогать Украине, устраивая сборы на дроны и радуясь гибели российских жителей.

Мы находимся в ситуации, где для того, чтобы выжить, необходимо быть гибким и постоянно адаптироваться под быстроменяющиеся условия, при этом не забывая о своих целях и принципах. Задача нелёгкая, но игнорируя её мы начинаем стагнировать и замыкаться в собственно выстроенном мире, далёком по факту от реальности.

Во-вторых, у многих оппозиционных спикеров откуда-то появилась абсолютно отталкивающая модель поведения. Из-за токсичности и полного непринятия мнения, хотя бы сколько-нибудь отличающегося от «основной линии партии», в оппозиции не появляется новых лиц. А если это всё же происходит, то вопреки нынешним представителям, а не благодаря.

В любом случае, основная задача противников власти в любой стране — переманить на свою сторону как можно больше людей. Для этого нужно, чтобы граждане чётко смогли увидеть: действующий режим — плохой, а оппозиция — достойная альтернатива, которая желает стране богатства и процветания.

Например, массовый приток сторонников Навального** объясняется именно тем, что люди верили в его искренность и любовь к Родине. Однако, такой месседж с момента начала СВО почему-то вообще стал порицаемым.

Только справившись с этими двумя проблемами мы сможем достигнуть всех желаемых целей.

Вы являетесь сторонником Либертарианской партии России. Чем Либертарианство оказалось привлекательным для вас?

Как известно, нелюбовь к государству у россиян в крови. Именно это меня и привело к либертарианству, как и, наверное, большинство сторонников партии. Я скорее отношу себя к минархистам и считаю, что в каком-то виде государство всё же должно существовать, но роль его должна быть сильно ограничена.

Каким вы видите устройство Прекрасной России Будущего? Кем видите себя в ней?

У меня, на самом деле, требования не очень высокие: хочется, чтобы в Прекрасной России будущего люди не умирали за чужие амбиции, не боялись обстрелов и арестов из-за политической позиции, жили счастливо и в достатке. А если говорить идеологически, главное, чтобы россияне сами могли решать, каким они будут строить своё будущее и будущее своей страны. Остальное не так важно.

Что касается меня, я бы хотела продолжать заниматься политикой. Может быть, даже представлять в парламенте Либертарианскую Партию России!

В 2022 году в одном из ваших интервью вы сказали, что верите и видите светлое будущее для России. Спустя три года ваша позиция изменилась?

Нет, конечно, не изменилась — иначе меня бы уже здесь не было. Именно твёрдая вера в светлое будущее является неотъемлемым фундаментом моей деятельности, и я слабо представляю, как без неё можно заниматься политикой.

Более того, считаю, что именно мы, преодолев все преграды и трудности, обязательно принесём России прекрасное, счастливое будущее. И вас призываю в это верить. Ведь если мы сами в себя не верим — чего вообще ждём от других?

* признана российскими властями «иностранным агенто»

** внесён российскими властями в список «террористов и экстремистов»