В первую очередь хотел бы от всей редакции поздравить тебя с избранием. Можешь рассказать, почему ты решила идти в председатели в столь непростое для страны и партии время?

— Либертарианская партия стала важнейшей частью моей жизни за эти годы. Пока я жила в России и у меня была возможность заниматься практической политикой, всё моё свободное время уходило на партийную деятельность. И даже после вынужденного отъезда из страны мало что поменялось. Отчасти поэтому и решила избираться.

Из прошлого Федерального комитета почти всем в разное время пришлось уехать под давлением, и никто не стал избираться снова. Я в целом понимаю коллег. На нас много чего свалилось: и раскол, и война, и множественные уголовные дела однопартийцев, все достаточно устали. Так что, если бы был какой-то вдохновляющий меня кандидат на эту должность, я бы тоже взяла паузу. Но пока такого не случилось, и это, пожалуй, главная причина — у меня неплохая узнаваемость и есть ощущение, что я смогу это использовать на благо организации. Ходить на какие-то мероприятия, представлять интересы ЛПР.

На этот созыв ФК выпадут президентские выборы в России, которые многие видят как некий «последний шанс». Мол, если и тут ничего не поменяется, то уже точно покатимся в дремучий совок. Если такую небольшую, но всё-таки вероятность для изменений получится реализовать хоть в каком-то виде, мне бы очень хотелось быть частью этих процессов как лицо партии.

Почему ты стала либертарианкой?

— Много лет назад я посмотрела курс по политической философии и в секции про либертарианство узнала много собственных жизненных установок. Самопринадлежность, невмешательство государства в экономику и жизнь людей, принцип неагрессии. Было приятно узнать, что близкие мне мысли уже давно грамотно сформулированы.

Ты считаешь себя минархисткой или анархо-капиталисткой?

— Анкап мне ближе.

Некоторые либертарианцы предпочитают держаться подальше от любых политических объединений, поскольку считают их бессмысленными и слишком зависящими от государства. Что бы ты могла ответить на это?

— Моё мнение довольно прагматичное. Если человеку хочется изменений в своей жизни, ему нужно пытаться их добиться доступными методами. Государство, к сожалению, это безапелляционная реальность для 100% людей. Соответственно, позиция «не буду ничего делать, так как при любом действии происходит прикосновение к государству» звучит не иначе как самобичевание. Вам так много не нравится, вы понимаете, как сделать лучше, но отказываетесь пытаться.

Я тоже довольно долго не вступала ни в какие политические движения, потому что они все на каком-то из своих уровней завязаны на государственные структуры. Однако ЛПР в этом смысле приятно удивляет.

У нас нет спонсоров, мы не ищем гранты, живём на донаты и ни от кого не зависим. Мы не начинались как подструктура какой-то большой партии, не являемся сторонним проектом АП. При этом мы однозначно существуем в законодательном поле РФ. Мы часто участвуем в выборах, неоднократно пытались зарегистрироваться как партия, и все эти годы работаем в этом государственном фреймворке.

Недавно видела, как, кажется, Родион Белькович цитировал Лисандра Спунера о позиции «участие в выборах равно поддержка государства как идеи». На самом деле Спунер считал достаточно живодёрской идею о том, что, выбирая между хорошим и плохим рабовладельцем — хорошего, человек тем самым поддерживает рабство. Если по отношению к вам систематически применяется насилие, попытки его минимизировать являются приемлемыми.

Весной 2022 силовики провели обыск в твоей квартире и завели на тебя уголовное дело о «телефонном терроризме» (ст. 207 УК РФ). В связи с чем это произошло?

— Задавала этот вопрос сотрудникам органов, проводившим обыск. Они, конечно же, поначалу травили юморески про «анонимный донос о том, что с моего имейла приходили фальшивые сообщения о минировании», но в итоге сказали «сама всё понимаешь».

Они подтвердили, что причиной стала моя политическая деятельность, как и у 40 других подозреваемых по тому делу. Не то, чтобы это было хоть кому-то неочевидно, но довольно необычно было услышать это напрямую от полиции.

Известно ли что-то об этом деле сейчас?

— Достоверно нет. Нет никакой базы, в которую можно было бы заглянуть и узнать свой статус и статус дела.

Многие активисты, вынужденные уехать, часто сталкиваются с отчуждением от происходящего в России. Не замечала ли ты подобных ощущений за собой?

— Замечала. Я вообще всегда была убеждена, что людям, покинувшим РФ, с течением времени тяжело даётся адекватное осознание внутриполитической обстановки. Очень легко потерять связь с российской действительностью и превратиться в лицемера, который из комфорта свободных стран рассказывает оставшимся, как им лучше бороться с режимом. Зрелище это обычно жалкое. Я стараюсь держать руку на пульсе, следить за новостями, однако ощущение той реальности через экран телефона не передашь.

Некоторые из уехавших перестали общаться со своими родными и близкими из-за разногласий по поводу боевых действий в Украине, мобилизации и прочим тяжёлым темам. Поддерживаешь ли ты связь с теми, кто оказался «по другую сторону баррикад»?

— У меня таких нет в близком окружении. Родители здравомыслящие люди и всё прекрасно понимают, с остальными родственниками я не особенно поддерживаю связь. Есть пара знакомых, склонившихся на ту сторону, с ними иногда обсуждаю что-то по теме.

Ненависти к ним у меня никакой нет. Изоляция людей, павших жертвами пропаганды, в их этом кровожадном пузыре, ни к чему не приведёт. Пока в их инфополе присутствует другая точка зрения, остаётся шанс, что они её услышат.

Можно ли быть хорошим российским политиком, находясь за границей?

— Пожалуй, да. Если действовать в интересах граждан, которых ты представляешь. Есть ощущение, что популярным российским политикам зарубежом стоило бы почаще задаваться вопросом — станет ли жизнь россиян лучше от того или иного действия? И концентрироваться на тех вещах, которые попадают в категорию «да».

Какие изменения ты бы хотела увидеть в ЛПР, пока занимаешь пост председателя?

Я не строю наполеоновских планов, ситуация сейчас непростая, я нахожусь не в России, а даже если бы была, оппозиционная деятельность там сейчас де-факто под запретом. Так что планирую представлять интересы партии снаружи организации.

Хотелось бы видеть больше лидеров мнений среди однопартийцев, налаживать взаимодействие с внешним политическим миром. Это необязательно про прямое сотрудничество, больше про очерчивание образа. У меня нет ярко выраженных конфликтов в публичном поле, меня читают журналисты и всякие другие медийные личности. Если появится возможность непосредственно повлиять каким-то образом на сложившуюся политику по отношению к россиянам, с удовольствием приму в этом участие.

Хотя на этот вопрос так и тянет ответить в обратную сторону. Есть изменения, которые я не хотела бы видеть. Иноагенство, уголовные дела или популярные нынче выдуманные из воздуха обвинения в нежелательности или экстремизме. То, чего хотелось бы избежать для партии и её сторонников.